Гробовщик

Первая из «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина, изданных А. Пушкиным» под названием «Гробовщик» была написана в благословенную Болдинскую осень (1830 год) – период, известный как взлет творческих сил Александра Сергеевича Пушкина. Впоследствии автор переместил ее в центр цикла из пяти повестей, больше похожих на рассказы, сделав как бы его сердцевиной. Образ гробовщика взят с реального человека: напротив отцовского дома Натальи Николаевны Гончаровой, будущей жены поэта Пушкина, на Большой Никитской действительно существовала лавка гробовщика Адриана, по-видимому, столь же мрачного и угрюмого, как его литературный двойник и его ремесло. Впрочем, это очень даже понятно: тот, кому часто представляются одни и те же зрелища, перестает ужасаться и принимать все близко к сердцу; привычка делает его равнодушным ко всему, здоровый цинизм отключает воображение, защищает от потрясений и позволяет выполнять работу, которую кто-то же должен делать.

Герой повести Пушкина А.С. – «маленький человек» – не совершает в повести никаких поступков, способных закрутить сюжет. Все очень обыденно и рутинно: переезд с дочерьми в только что купленный желтый домик – пирушка у нового соседа-сапожника – сны гробовщика – счастливое пробуждение. Композиция закольцовывается, и всё, казалось бы, заканчивается тем же, чем и начиналось – семейными хлопотами. Стоило ли гению писать по этому поводу повесть? И зачем ему вводить в канву некий фантасмагорический сон? Известно, что сны выражают тайные мечты или страхи человека. Первая часть сна предельно похожа на явь с её рутинными хлопотами относительно похорон наконец-то умершей на Разгуляе богатой купчихи Трюхиной. Ее кончина сулит гробовщику Адриану возмещение убытков, нанесенных предыдущими похоронами. Это мечты. Вторая же часть сна совершенно очевидно отражает глубоко спрятанные им страхи. Во сне к нему на новоселье являются похороненные им усопшие из числа тех, кто еще не совсем рассыпался и смог подняться. Самый первый его «клиент», отставной сержант гвардии Курилкин, напоминает Адриану Прохорову о том, что тот сжульничал и взял за его сосновый гроб как за дубовый. Впрочем, напоминает беззлобно и лезет обниматься. Адриан отталкивает его скелет и лишается чувств. Читателю становится ясно, что пушкинский гробовщик боится не просто мертвецов, он боится людей, которых обманывал. А это первый признак просыпающейся совести.
Очнувшись в своей постели, Прохоров с огромной радостью узнает от работницы, что никакая Трюхина не умирала, ни по каким делам он никуда вчера не ездил, а, придя с юбилея от соседа, завалился спать и проспал вплоть до сей минуты пробуждения. Это был только сон, мертвецов не было, жизнь продолжается, а «коли так, давай скорее чаю да зови дочерей». Все мистические предупреждения забыты. Убаюканная совесть может спокойно спать дальше.