В людях

Автобиографическая повесть «В людях» Максима Горького – вторая в трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты». И хотя написал Горький ее будучи уже умудренным жизненным опытом человеком (в 46 лет), ощущение такое, что ничего из копилки его детской памяти не исчезло, не затушевалось более поздними впечатлениями, не потускнело и не выгорело, мельчайшие подробности жизни 13-летнего подростка, мысли, слова, интонации, взгляды, даже запахи – все живо. Каждая глава – готовая мизансцена для театра или кино, настолько зримо за текстом стоит картинка, настолько точно подмечены детали говора, костюма, внешности персонажей.
А между тем повествование разворачивается отнюдь не радостное. Дед объявляет осиротевшему мальчику, что тот «не медаль, чтоб на шее висеть», и отправляет его «в люди», в город, служить в обувной лавке. Обварившись кипящими щами, Алеша попадает в больницу, откуда его забирает бабушка – единственный близкий и родной ему человек. Походы с ней в лес, её песни, сказки, разговоры, тихая и тайная милостыня по ночам и молитвы Матери Божьей никогда уже не забудутся им и будут поддерживать его в трудные дни всю его жизнь. Отправленный служить к угрюмым и скандальным родственникам, он задыхается в их семье от однообразных сплетен, глупой травли и всего их грязного и злого быта. Не умей он читать, Алеша не находил бы никакой отдушины в атмосфере «давящей тоски». Впрочем, читать ему тоже не разрешают, меряют лучинкой свечки, чтобы не жег их по ночам за книгами, а если старая хозяйка книжку найдет, то разорвет или спалит в печке. Удивительно ли, что он сбегает посудником на пароход, чтобы хоть на лето избавиться от беспросветной своей жизни. Там он встречает повара Смурого – любителя книг, много слушает, наблюдает, всматривается в людей, задает себе недетские вопросы о жизни, о смысле ее, о Боге, о добре и зле.
«Я был глубоко взволнован, весь измят поведением пассажиров, чувствуя нечто невыразимо оскорбительное и подавляющее в том, как они травили солдата, как радостно хохотали... Как могло нравиться им все это противное, жалкое, что тут смешило их столь радостно? И много было такого, что, горячо волнуя, не позволяло понять людей — злые они или добрые? Смирные или озорники? И почему именно так жестоко, жадно злы, так постыдно смирны?»
Новую порцию человеческих типов подбросила ему работа в мастерской иконописи и лавке гостиного двора: мастеровые, купцы, староверы, приказчики. И он опять внимательно всматривается во встреченных людей, вслушивается, пытаясь понять, как же так, все хотят жить лучше, а живут все время в грязи, скандалах, бессмысленных драках, необъяснимой жестокости. Где же все эти описанные в романах герои и благородные рыцари, нежные и гордые женщины, а не прачки с опухшими и разбитыми лицами, подрабатывающие проституцией?
Горький, он же мальчик Алеша, спрашивает сам себя: «Зачем я рассказываю эти мерзости? А чтобы вы знали, милостивые государи, – это ведь не прошло, не прошло! Вам нравятся страхи выдуманные, нравятся ужасы, красиво рассказанные, фантастически страшное приятно волнует вас. А я вот знаю действительно страшное, буднично ужасное, и за мною неотрицаемое право неприятно волновать вас рассказами о нем, дабы вы вспомнили, как живете и в чем живете. Подлой и грязной жизнью живем все мы, вот в чем дело!» Собственно, поэтому и пишет Горький повесть не только о судьбе, тяжкой работе и скитаниях сироты из мещанского сословия, но и с размахом показывает человеческие типы, быт и историю России начала XX века.